Мифы и правда о рождении Рабоче-Крестьянской Красной армии

Александр Мордвин, историк

Официальная легенда о «Дне рождения советской армии» была сформулирована довольно поздно, через 24 года после событий 1918-го – 23 февраля 1942 г. В этот день в приказе №55 Наркома обороны И. В. Сталина четко прозвучало: «Молодые отряды красной армии, впервые вступившие в войну, наголову разбили немецких захватчиков под Псковом и Нарвой 23 февраля 1918 г.» Этот день и был объявлен днём рождения Красной армии.

«СТАРАЯ АРМИЯ – ОРУДИЕ КЛАССОВОГО УГНЕТЕНИЯ»

На самом деле история создания Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) не столь проста, как представлено в приказе.

Когда в ходе октябрьского переворота 1917 г. большевики пришли к власти и сформировали новые органы управления, перед ними встал вопрос: как удержать эту власть, к тому же в условиях внешней войны. Не было сомнения в том, что старую армию сохранить не удастся. Общим пунктом всех социалистических партий было использование опыта Парижской коммуны. И лидер большевиков В. И. Ленин (Ульянов) писал в своей книге «Государство и революция» (1917): «Первым декретом Коммуны было уничтожение постоянного войска и замена его вооруженным народом». В то же время именно большевики в течение 1917 г. сделали все возможное для разложения армии, превращения ее в митингующую толпу, готовую дезертировать при первой же возможности. После Октября остановить этот процесс было уже невозможно. Так, в рапорте от 28 декабря 1917 г. штаб Особой армии сообщал, что боеспособность подчиненных ему войск равна нулю и «никакие высокие лозунги не заставят солдат снова начать войну». Наконец, одним из главных пунктов своей агитации большевики избрали лозунг прекращения войны и скорейшей демобилизации армии: именно на этом вовсю спекулировали их ораторы, стараясь выставить своих политических соперников в качестве «наймитов Атланты». Уже 10 ноября 1917 г. Ленин подписал декрет об увольнении в запас солдат призыва 1899 г., а еще через пять дней начал работу Всеармейский съезд по демобилизации.

В сущности, у большевиков был единственный выход: не пытаться создать что-то на обломках распропагандированной ими же армии, а распустить ее и постараться организовать собственные «сознательные» отряды – на основе Красной гвардии с привлечением большевиков-фронтовиков.

В марте 1918 г. на VII съезде РКП(б) об этом говорил Ленин: «Чем скорее мы ее демобилизуем, тем скорее она рассосется среди частей, еще не настолько больных, тем скорее страна сможет быть готовой для новых тяжелых испытаний». К моменту заключения большевиками сепаратного Брестского мира с Германией почти половина армии была демобилизована (не считая просто разбежавшихся). В принципе, официальный день рождения РККА хорошо известен: 15 января 1918 г. Совет народных комиссаров принял Декрет об организации РККА. Среди девяти подписантов было всего двое военных: прапорщик Николай Крыленко, ставший большевистским Верховным главнокомандующим, и изгнанный со службы баталер (заведующий продовольственным и вещевым снабжением на корабле) Павел Дыбенко, член Комитета Наркомата по военным и морским делам. Этот декрет ясно демонстрировал, насколько большевики находились в плену своих политических иллюзий. Он начинается с заявления, что «с переходом власти к трудящимся и эксплуатируемым классам возникла необходимость создания новой армии, которая явится… фундаментом для замены постоянной армии всенародным вооружением… и послужит поддержкой для грядущей социалистической революции в Европе». Исходя из этого принципа, РККА должна была формироваться на добровольной основе «из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс», причем эти «элементы» должны были представить рекомендации. При вступлении в армию они получали «полное государственное довольствие» и 50 рублей в месяц. (Фунт пшеничного хлеба тогда стоил 39 копеек, фунт говядины – 1 рубль 40 копеек.) Формировать армию было поручено Всероссийской коллегии Наркомата по военным и морским делам и непосредственно товарищу Николаю Подвойскому (в прошлом руководителю Военной организации партии большевиков), не имевшему опыта военного строительства.

Тем временем события развивались стремительно, не оставляя большевикам времени на политические эксперименты. 28 января 1918 г. на переговорах в Брест-Литовске в ответ на немецкий ультиматум нарком иностранных дел Лев Троцкий огласил декларацию советской делегации:

Стоит ли говорить, что надеждам Троцкого не суждено было сбыться: «немецкий рабочий в солдатской шинели» не выступил в поддержку Советской России. Зато германское командование, выждав положенное по предварительному перемирию время, отдало приказ войскам 18 февраля в 12:00 возобновить наступление по всему фронту. Даже если бы Троцкий не объявил о демобилизации армии, противостоять немцам было некому: на позициях оставались лишь разрозненные отряды, да в городах медленно шло формирование частей Красной армии. Последние по большому счету были все теми же партийными дружинами Красной гвардии; арестовывать чиновников и офицеров, проводить обыски, громить склады они могли, но их боевая ценность стремилась к нулю. Советское правительство находилось в состоянии, близком к панике. Ленин отдавал себе отчет в том, что решается судьба большевистской власти. Уже 19 февраля ему удалось сломить сопротивление своих оппонентов в партии и выбить из них согласие на подписание мира на любых условиях. Но необходимо было продержаться несколько дней, пока немцы дадут ответ. В такой ситуации по требованию Ленина 21 февраля 1918 г. Совнарком принял и на следующий день опубликовал воззвание «Социалистическое отечество в опасности!» Это был крик отчаяния. «Всем Советам и революционным организациям» было приказано стоять «до последней капли крови», а при отступлении «уничтожать пути, взрывать и сжигать железнодорожные здания», уничтожать «все хлебные и вообще продовольственные запасы, а равно всякое ценное имущество». Также лидер большевиков требовал бросить население на рытье окопов под угрозой расстрела (в воззвании впервые появилась эта столь практикуемая позже большевиками норма). Расстрелу без суда и следствия подлежали «неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы», т. е. все, к кому у местной власти могли возникнуть хоть какие-то вопросы. Определенный эффект воззвание возымело: за период с 23 февраля по 8 марта в армию вступило 17 тыс. добровольцев, а в рабочие отряды – 20 тыс., из них на фронт были отправлены 10 и 7 тыс. соответственно.

23 ФЕВРАЛЯ 1918 г.

Немецкие войска двигались вперед, в основном по дорогам, с комфортом, какой только был возможен в военное время. Встречавшиеся на их пути деморализованные остатки старой армии, не оказывая сопротивления, бросали позиции и начинали неорганизованный отход. Они увлекали за собой и малочисленные красные отряды, находившиеся к тому моменту на фронте. Отход практически повсюду проходил в панике и превращался в «повальное бегство, сопровождавшееся массовым дезертирством». Один из руководителей Наркомата по военным и морским делам, Владимир Антонов-Овсеенко, крайне отрицательно оценил действия советской стороны: «Сводные отряды в значительной части оказались недееспособны, дали большой процент дезертирства, ослушания. Отряды Красной гвардии обнаружили в общем слабую выносливость, плохую маневренность и боеспособность». К Пскову из Острова и Валок продвигались немецкие войска. 21 февраля они вошли в Режицу (ныне – Резекне, Латвия), перегнали туда из Двинска русский эшелон, установили на платформах орудия, после чего отправили этот импровизированный бронепоезд на Псков. Как только солдаты 12-й русской армии узнали о немецком наступлении, они бросили свои позиции под Псковом и начали в массовом порядке уходить к Новгороду, Луге и Старой Руссе. К вечеру 23 февраля немцам оставалось до Пскова 55 километров. К этому моменту в городе стояли пара сборных рот, две роты и пулеметная команда 2-го Рижского латышского полка, партизанский отряд и 2-й красноармейский полк штабс-капитана Александра Черепанова (бывшие солдаты 12-й армии). Все они находились под началом полковника Иордана Пехливанова. Передовые немецкие части были остановлены. Однако на следующий день немцы, подтянув артиллерию и резервы, ворвались в Псков. К 28 февраля военные действия на этом направлении фактически были прекращены.

До Нарвы 23 февраля немцам оставалось значительно больше – 170 км. Она была взята ими только 3 марта. Оборону на этом участке пытался наладить командующий 12-й армией генерал-лейтенант Дмитрий Парский, которому удалось даже кое-где организовать сопротивление. Хуже дело обстояло собственно с Нарвой, защищать которую поручили Павлу Дыбенко с балтийскими матросами. Фактически Дыбенко Нарву бросил. Как писал Парский, «не было общего руководства и связи в действиях оттого, что слабо или даже вовсе почти неподготовленные отряды водили в бой неумело, и они несли излишние потери (больше других потерпели матросы)». Советское командование «высоко» оценило действия Дыбенко: отряд был разоружен, а сам «революционный матрос» исключен из партии и арестован. Дальнейшая история «дня рождения» РККА такова. Подвойский предложил 10 января 1919 г. считать годовщиной создания РККА, но время для празднования было упущено. Тогда 24 января председатель Моссовета Лев Каменев решил совместить День создания РККА с Днем Красного подарка (проще говоря, политической акцией по сбору средств для армии), который, в свою очередь, был назначен на воскресенье, приходившееся в тот год на 23 февраля. В конце концов 18 января 1923 г. Президиум ВЦИК принял путаное постановление, в котором не нашел ничего лучше, чем объявить следующее: «23 февраля 1923 года Красная армия будет праздновать 5-ю годовщину своего существования. В этот день, пять лет тому назад, был опубликован Декрет Совета народных комиссаров от 28 января того же года, которым было положено начало Рабоче-крестьянской Красной армии, оплоту пролетарской диктатуры». Так этот день вошел в историю как «день создания РККА».

НАСТОЯЩЕЕ РОЖДЕНИЕ

1 марта 1918 г. советская делегация вернулась в Брест-Литовск, и 3 марта условия позорного Брестского мира были подписаны. Ленину удалось выиграть время и предотвратить казавшуюся неминуемой гибель Советской России. Но можно было констатировать: армии, способной противостоять внешнему врагу, в распоряжении большевиков не было. Стало очевидным: без принципов военного строительства, без дисциплины, без власти командиров, т. е. без всего того, против чего на протяжении 1917 г. активно агитировали большевики, армию создать невозможно. Ближайшие 10 дней после подписания Брестского мира стали поистине решающими в деле строительства Красной армии: именно с этого момента реально началось ее создание как регулярной военной силы. Воплощением новой организационной политики стал Лев Троцкий, который 14 марта 1918 г. сменил провалившего дело Подвойского на посту наркомвоена. И здесь одной из важнейших составляющих было привлечение к работе по созданию РККА военспецов, т. е. офицеров и генералов русской армии, и, как следствие, возрождение традиционных принципов формирования и боевой подготовки.

Уже 4 марта для стратегического руководства Красной армией был создан Высший военный совет, в котором со временем практически все должности заняли бывшие генералы и офицеры. 5 марта учреждены участки отрядов завесы – оперативные объединения, осуществлявшие контроль за демаркационной линией и прикрывавшие главные направления: Петроградское (Северный участок) и Московское (Западный участок). Показательно, что во главе участков были поставлены не видные большевики-подпольщики, прапорщики или матросы, а генерал-лейтенанты русской армии – Алексей фон Шварц и Владимир Егорьев. Троцкий был прагматиком и понимал, что на политических лозунгах, добровольчестве и партизанщине мощной массовой армии не создать. Нужны военные профессионалы, единоначалие, нужен тыл, а также единая форма, знаки различия, пусть не звания, но ранги и т. д. Определенной уступкой марксистской теории о «всеобщем вооружении народа» стал декрет ВЦИК от 22 апреля 1918 г. «О порядке замещения должностей в Рабоче-крестьянской Красной армии», учредивший Всеобуч – систему всеобщей обязательной военной подготовки трудящихся.

Учреждение Всеобуча было исполнением решения мартовского VII съезда РКП(б). И очень быстро стало очевидным, что благодаря ему можно не столько создать «армию вооруженного народа», сколько в определенной степени подготовленный резерв, из которого Красная армия могла черпать пополнения. Тот же декрет отменил главное, пожалуй, завоевание революции в армии: выборность командного состава (Высший военный совет выпустил приказ на эту тему еще раньше – 21 марта). Все вернулось на круги своя: командиры отдельных частей, бригад, дивизий назначались теперь Наркоматом по военным делам, а командиры батальонов, рот и взводов — местными военкоматами и командирами. Возможно, именно этот приказ – 22 апреля 1918 г. – и нужно считать рождением Красной армии как вооруженных сил. Если до этого военспецы, бывшие генералы и офицеры, привлекались в основном в систему военного обучения и подготовки, то теперь им была открыта дорога на командные должности. Пока что добровольно, а через несколько месяцев уже по мобилизации. Роль военспецов в создании РККА колоссальна: именно они обучили и подготовили краскомов, спланировали операции и т. д.

Всего в рядах РККА в годы Гражданской войны воевали около 50 тыс. (ряд исследователей показывают цифру 68 тыс.) генералов и офицеров дореволюционной русской армии (из общего числа в 250 тыс.), а также 939 офицеров Генштаба – элиты вооруженных сил (почти 40 % от общей численности в примерно 2,4 тыс.). Конечно, ни руководство Советской России в целом, ни Троцкий в частности не доверяли военспецам. В связи с этим практически сразу же после установления единоначалия в РККА его переформатировали в двуначалие: был создан институт военных комиссаров, которые контролировали деятельность военспецов и вообще обеспечивали проведение линии партии в войсках. Наконец, 8 мая 1918 г. был учрежден Всероссийский главный штаб (Всероглавштаб), состоявший почти полностью из военспецов. В его ведение перешли формирование и организация Красной армии, учет военнообязанных, разработка мероприятий по обороне страны и т. д. – практически все вопросы текущей жизни вооруженных сил.

Последним пунктом в создании основ Красной армии стало постановление ВЦИК от 29 мая 1918 г. В нем объявлялось: «Центральный исполнительный комитет считает, что переход от добровольческой армии ко всеобщей мобилизации рабочих и беднейших крестьян повелительно диктуется всем положением страны… Необходимо безотлагательно перейти к принудительному набору одного или нескольких возрастов». Ни о какой добровольности больше речь не шла: РККА превращалась в традиционную армию, находящуюся под началом военных профессионалов и комплектуемую на основе всеобщей воинской повинности. Декретом от 29 июля 1918 г. все военнообязанное население страны в возрасте от 18 до 40 лет было взято на учет. Результат не замедлил сказаться: 15 сентября 1918 г. в Красной армии числилось 452,5 тыс. человек, кроме того, еще 95 тыс. в тыловых и вспомогательных частях. В ходе Гражданской войны Красная армия в итоге разгромила все вооруженные формирования противников советской власти, а также иностранных интервентов.